Узбекистан — та постсоветская страна, которую сложно назвать регулярным ньюсмейкером. Однако в июле прошлого года эта среднеазиатская республика оказалась в топе мировых новостей из-за событий в Каракалпакстане — суверенной республике в составе страны. Беспорядки ясно очертили противоречивость политики властей, а также продемонстрировали, что президент Шавкат Мирзиеев готов одновременно применять силу и идти на политические уступки. Протесты начались из-за проекта поправок в Конституцию Узбекистана, в которых было решено исключить суверенный статус Каракалпакстана и, как следствие, его право на выход из состава страны. После жесткого подавления вспыхнувших беспорядков часть конституционных поправок о Каракалпакстане все-таки отменили. И хотя регион фактически потерял шансы на реальную автономию или даже независимость, многие каракалпаки не теряют надежды на лучшую жизнь. О том, как живет Каракалпакстан после подавления массовых протестов и почему местные жители все чаще уезжают из Узбекистана, — в галерее «Ленты.ру».

Первые впечатления

Уехавшие в Москву и Ташкент каракалпаки уверяют: Нукус, столица суверенной республики Каракалпакстан, — практически гетто. Если им верить, в городе плохое состояние дорог и тротуаров, а еще мало общественных пространств. Поэтому ожидания по прилету были как от самых депрессивных российских регионов — воображение рисовало вздыбившиеся тротуары, полуразбитые дома и так далее.

Но в реальности все оказалось не так драматично: по тем же привычным российским меркам город — крепкий середнячок. Территория вокруг аэропорта, который здесь находится почти в центре, чистая и ухоженная. Вокруг зеленые скверы, свежий асфальт, отмытые здания. Тротуары и клумбы — совсем новые. Позже этому находится объяснение: центр города отремонтировали после массовых протестов и последующего визита президента Шавката Мирзиеева.

Не под запись

Днем в центре Нукуса, однако, бывает подозрительно пустынно. Первая мысль — это связано с событиями июля прошлого года, люди боятся собираться помногу после подавления протестов. Большинство собеседников просят не раскрывать их имена — из-за тех самых прошлогодних событий. Здесь многие боятся спецслужб. И готовы откровенничать с российским журналистом только «не под запись».

На городских окраинах жизнь более спартанская, но и там в целом не разруха. Хотя встречаются и трущобы. «Если вы зайдете в микрорайоны или [другой крупный город в республике] Чимбай, то увидите: живем намного хуже по сравнению с остальным Узбекистаном», — рассказывает один из местных жителей. Действительно, соседние с Нукусом Ходжейли и Кунград, а тем более наполовину опустевший после ухода Аральского моря Муйнак не производят впечатления процветающих городов.

«В Нукусе еще и водку любят, хотя в других частях Узбекистана пить не очень принято, — рассказывает местный старожил, исследователь Аральского моря Юсуп Камалов и разливает по рюмкам узбекистанский коньяк — ташкентского, однако, производства. — Но вообще город спокойный, нет криминала, все всех знают. В лучшем случае пару раз отвесят по морде, но потом извинятся и позовут пить».

Уехать прочь

Собеседники не скрывают: рабочих мест мало, большой отток населения.

«В основном — молодежи. Больше всего едут в Казахстан, потому что не нужно учить язык — казахский почти не отличается от каракалпакского. У многих там родственники. Страна по культурному коду нам гораздо ближе, чем Россия, а миграция гораздо проще переносится, так как люди не подвергаются бытовой ксенофобии, — рассказывает Самия (имя изменено). — Кроме того, миграция в Россию упала после спецоперации. Кто-то из наших уехал из России — хотя не массово. Отношение к украинским событиям тоже разнится. Про каракалпаков не слышала, чтобы воевали на той или другой стороне».

Впрочем, молодежи в Нукусе немало — студенты, влюбленные парочки, счастливо улыбающиеся молодые семьи. Но за улыбкой может прятаться разочарование.

Эхо депортации

«Кто-то уехал в Ташкент. А я бы очень хотел уехать из Узбекистана вообще», — признается молодой человек, работающий в сфере образования.

«Все родственники уже в Сеуле, даже жена. Но я не хочу уезжать», — рассказывает Арнольд, этнический кореец. Его предков вместе с тысячами соотечественников когда-то депортировали в Среднюю Азию при Иосифе Сталине. По словам Арнольда, в Узбекистане работают десятки компаний, занимающихся временным или постоянным трудоустройством корейцев на исторической родине. Много и курсов по изучению корейского языка.

Арнольд занимается частным извозом, у него джип «Паджеро», еще несколько машин и сотрудников. В том числе возит людей на печально известное Аральское море. «Понятно, что многие уезжают в Южную Корею, денег-то гораздо больше там. Но мне как-то не зашло. Денег, в общем, и здесь хватает», — делает выводы он.

Но не у всех местных столь крепкая деловая хватка. Водитель, представившийся на русский манер Колей (на самом деле у него длинное каракалпакское имя), возит представителей одного из министерств. «Нет, я не таксую. Не спишь иначе, времени не хватает. Хотя я бы, может, и хотел. Но рано утром выйдешь, а вечером гости, — делится мыслями он. — Жена шьет на заказ после работы, иногда в выходные. Жить-то нужно».

Жаркий июль

Недовольство уровнем жизни и стало одной из причин массовых беспорядков в Каракалпакстане летом прошлого года. «В каждой второй семье кто-то пострадал, — рассказывает о тех событиях Бийтемир (имя изменено). — Все больницы Каракалпакстана были забиты ранеными. Единственная претензия тогда была к [президенту Узбекистана Шавкату] Мирзиееву — он мог бы не допустить кровопролития».

Летом прошлого года жители Каракалпакстана выступили против поправок в Конституцию Узбекистана — предполагалось внести более 170 изменений. В том числе убрать из статуса Каракалпакской республики слово «суверенная», а также право на выход автономии из состава Узбекистана.

Недовольство

Местные рассказывают: все они поголовно были недовольны положением дел — даже лояльные к власти. Писали петиции коллективами. И к 1 июля напряжение сильно выросло. К этому времени местных силовиков выставили охранять казармы. Вместо них в Нукус приехали по большей части бухарские, хорезмские, самаркандские нацгвардейцы. Операторов связи предупредили: будьте готовы. Было ясно — что-то произойдет.

Показания местных жителей (говорящих строго на условиях анонимности) и властей Узбекистана о тех событиях сильно разнятся. В Нукусе рассказывают: «Во всех точках города шли столкновения. Сначала стреляли холостыми, я это слышал — по звуку понятно. Ночью уже зазвучали очереди боевыми. Народу же было нечем ответить».

Собеседники при этом говорят о жестком подавлении протестов. Во время беспорядков в городе на несколько дней отключили и свет, и воду, а еще интернет и сотовую связь. Причиной отключений региональные операторы назвали аномальную жару. «Мы до сих пор иронизируем — "жаркий июль"», — говорит Самия.

Точную картину тех событий восстановить непросто: ни одного зарубежного журналиста, пока шли протесты, в Каракалпакстан так и не пустили.

Надежда есть

После подавления протестов в республике Каракалпакстан посетил Шавкат Мирзиеев. Там он встретился с региональной элитой и заявил, что лишать республику суверенитета вовсе необязательно. После этого парламент решил сохранить статус Каракалпакстана в проекте. Референдум же о поправках в Конституцию Узбекистана перенесли на 2023 год, они вступили в силу 1 мая.

Жители республики, впрочем, подавлены и растеряны. «Но надежда, конечно, есть, потому что растет новое поколение. Если бы о суверенитете республики заговорили 15 лет назад, людям было бы все равно. Молодежь мыслит. И отключение интернета уже не поможет», — говорит Маржан.

Настоящее в прошлом

В те жаркие дни протестующие собирались на центральной площади Нукуса, рядом со зданием Верховного совета. Сейчас здесь пусто. Хотя место знаковое: тут находится музей имени Игоря Савицкого, ради которого в Нукус приезжает большинство туристов. Это второй в мире по количеству картин музей русского авангарда. Много и работ узбекистанских художников. В фондах хранится около 100 тысяч экспонатов, большинство из которых было вывезено сюда в советское время подальше от цензоров — поборников соцреализма. Это спасло уникальные шедевры от забвения.

Однако в музее мировой величины все не так гладко: одно из трех зданий временно закрыто на реконструкцию, еще одно используется исключительно как фондохранилище. Посетили могут увидеть только три процента фондов. На серьезную реставрацию денег нет. Несколько лет назад ходили слухи о закрытии музея и перевозке коллекции в Ташкент. Хотя основатель Игорь Савицкий завещал, что все собранное им должно остаться в Каракалпакстане.

Сам Игорь Савицкий тоже похоронен в Нукусе, хотя родился в Киеве, а умер в Москве. Но всю вторую половину жизни провел здесь, влюбившись в пустынный Каракалпакстан. Впрочем, невзирая на красоту местных женщин, он так и не женился. Тем не менее вспоминают его с любовью. «Конечно, помню его. Мощная была личность!» — рассказывает местный старожил, исследователь Аральского моря Юсуп Камалов.

Заморские гости

Туристов, помимо музея, привлекает сюда и умирающее Аральское море. Отели Нукуса в апреле забиты почти под завязку — идеальный сезон: не холодно и не слишком жарко. Добраться до Арала отсюда недешево — от 200 до 500 долларов за машину туда-обратно. Местные неплохо наживаются на приезжих, но с учетом едва живой местной экономики их сложно за это осуждать.

Иностранцы (гости из США, Израиля, Германии, Италии и России) в основном приезжают в Нукус и на Арал из соседнего Ургенча — вокруг этого города сохранилось множество старинных памятников.

«Арал сгубили русские»

Цивилизация здесь существует три-четыре тысячи лет. Но собственного государства у каракалпаков не было никогда.

В 1924-1930 годы Каракалпакстан был автономией в составе Казахской ССР, потом несколько лет находился в прямом подчинении РСФСР. Был присоединен к Узбекистану только в 1936 году. Тогда же от республики «отрезали» часть территорий, и тем не менее она занимает больше трети площади метрополии. Здесь живут почти два миллиона человек. 

У каракалпаков есть и свой язык, близкий к казахскому и ногайскому. Узбекскую речь понимают, но не до конца. Внешне тоже есть отличия — каракалпаки более скуластые и монголоидные: они долго были кочевниками, в отличие от большинства узбеков, предки которых — выходцы из городов Шелкового Пути.

«Ты американец? А мы — каракалпаки!» — кричат дети, играющие в футбол. Им по 10-13 лет, прекрасно владеют русским: изучают его в школе. Уверенно говорят на нем и пожилые люди. Те же, кому 20-30 лет, — почти не понимают русского.

При этом отношение к русским здесь спокойное. Хивинское ханство, включающее в себя Каракалпакстан, было присоединено к Российской империи военным путем. Но царские власти почти не вмешивались в местные уклады. Влияние усилилось уже в советское время, отношение к которому здесь, как и в самой России, неоднозначное.

«Аральское море тоже русские сгубили», — кричит на дехканском базаре мужчина лет 35, почему-то перепутав народ с коммунистами.

В целом, правда, люди неагрессивны и не обсуждают современную политику. А вот о былых временах поговорить готовы.

Большие перемены

Сейчас здесь не работают даже российские банковские карты: санкции. И порт Казахдарьи тоже не работает: высохло Аральское море. С советских времен многое изменилось и помимо моря.

«К счастью, СССР развалился. Что русский язык тут не знают — это нормально, он для нас такой же иностранный, как и все другие», — высказывает мнение Самия. Впрочем, добавляет: «Наверное, это привилегия — знать языки. Из-за бедности люди часто даже школу не оканчивают».

«Русский язык должен оставаться везде на территории бывшего СССР. Это один из выходов в мир. И это неплохо! Исторически так сложилось, что ни Китай, ни США, ни Корея не имели здесь такого сильного влияния, как Россия, не оказывали, может быть, такого имперского давления. Но это уже история, все-таки 70 лет советской власти...» — говорит сестра Юсупа Камалова Равшан.

«Каракалпакстан всегда был под крылом России. Если раньше говорили, что Россия была нашим колонизатором, то сейчас люди понимают — все неоднозначно. Каракалпакстан был под российским обеспечением, город Ходжейли был под московским обеспечением, Казахдарья тоже. Дзержинский район Москвы брал шефство над Нукусом. Сюда приезжали ученые, приходили технологии», — добавляет Равшан.

Концы в воду

В музее Игоря Савицкого можно увидеть многочисленные картины с оживленными видами Аральского моря. Некоторые из них написаны еще в 1970-е, а сейчас на тех самых местах остались только песчаные волны пустыни. О былой воде напоминает и популярное кафе Fish House на окраине Нукуса, на берегу почти высохшей Амударьи — некогда великой реки Средней Азии. Сюда съезжаются со всего Нукуса. Рыбу в обмелевшей грязной реке уже не ловят, но разводят в прудах — местные привыкли к тому, что живут у воды, и не могут отказаться от рыбных блюд.

Разводят и верблюдов. Их молоко и производимый из него кислый напиток шубат (что-то вроде кумыса и айрана) в том числе лечит от различных болезней, якобы сдерживает онкологические проблемы. А число болезней в регионе растет — высохшее дно Аральского моря сплошь покрыто химикатами с советских хлопковых полей.

«Экология, экономика и уровень жизни — вот почему люди вышли и решили отстоять суверенитет», — объясняет Самия.

Без перспектив

Собеседники при этом признают: какие-то подвижки к хорошему при власти Шавката Мирзиеева есть. Правда, это касается не только Каракалпакстана, а Узбекистана в целом. «Например, при Исламе Каримове вообще не было свободных СМИ в стране, сейчас есть», — говорит Самия.

«Шавкат Мирзиеев гораздо либеральнее. Но нам, каракалпакам, это не особенно помогает, — рассуждает Бийтемир. — И что делать? Проситься в Казахстан? Но зачем это [президенту Касым-Жомарту] Токаеву? Да и нам не нужна зависимость. Такое вот положение. Ближайшие 20-30 лет не вижу перспектив».

Помощь приходит

«У меня есть надежда на Россию, что она когда-нибудь повлияет на среднеазиатские республики. Россия, внедряя сюда свой бизнес, способствует улучшению жизни и здесь. Но хочется, чтобы политика России была более дипломатичной», — говорит Бийтемир.

Между тем помощь приходит с другой стороны: в Средней Азии разворачивается экспансия Китая.

Например, по итогам недавнего визита Шавката Мирзиеева в Пекин были подписаны 11 соглашений о строительстве солнечных и ветряных электростанций. Общая стоимость проектов составляет 4,4 миллиарда долларов.

«Построить что-то настоящее»

Правда, пока неясно, где и когда будут построены те самые электростанции — которые, к слову, смогут снять нагрузку на высыхающие водные артерии Средней Азии. Да и вообще инфраструктурные проекты «Одного пояса — одного пути» до Каракалпакстана пока не дошли.

«Да, все меняется и все зависит от структуры глобальной экономики. Я тоже надеялся, что в наше время изменится, но изменилось только к худшему», — говорит Бийтемир.

«У нас все бывшее. Бывшее Аральское море, бывший Всемирный океан Тетис, бывший СССР, бывшие города-городища, а сейчас люди видят только руины, — говорит Юсуп Камалов. — Бывшее. На этом фоне мы хотим построить что-то настоящее».