Однокомнатный классик. Как сегодня выглядит место, где 240 лет назад родился Василий Жуковский
Спустя километра три пешком по занесенным дорогам выходим на финишную прямую - метров 500 до усадьбы Мишенское, что недалеко от Белева, в Тульской области. А пока красивые зимние пейзажи справа, в низине, за занесенными прудами - деревня, чуть ближе к нам старинный погост. Там предки и потомки Жуковского, там же рос старинный вяз, под которым, по преданию, Василий Андреевич написал "Майское утро" и "Мысли при гробнице".
Но сейчас туда не пробраться. "Вы каждый раз так ходите?" - спрашиваю спутницу, в прошлом учителя, а теперь заведующую сельским клубом имени Жуковского Елену Мартынову. Не сразу, а лишь после необходимых в таких случаях слов о том, что "надо же кому-то беречь", а "вообще все не зря, и бабушки у нас занимаются, и дети, и туристы бывают".
По большому счету, именно благодаря Мартыновой Мишенское еще хранит память о Жуковском. Если бы не ее напор и пробивной характер, местный ДК, который носит имя поэта и в котором есть его однокомнатный музей, никогда бы не реконструировали.
Обновленный шесть лет назад ДК находится на месте, где когда-то были хозяйственнее постройки, а вот забор, который отделяет усадьбу от занесенной дороги, похоже, стоит на историческом месте. Открываем калитку - и проваливаемся в другое царство. Вычищенная дорожка до крыльца, птичий гомон, кормушки на каждом дереве, снопы сена под снеговыми шапками, деревянная конная телега, а в окнах ДК мечутся… живые бабочки. Здесь вообще много всего удивительного.
На клубе табличка с названием улицы, нет, улица не в честь автора красивых элегий, а в честь Бунина. Нет, не того Бунина, который автор красивых рассказов, а того, который отец Жуковского. Как так? Где-то там, под снегом, фундамент барской усадьбы. Старые открытки и архивы помнят, что была она в два этажа, в 16 комнат, с двумя флигелями, в одном из них ровно 240 лет назад впервые увидел этот мир будущий писатель. Основоположник русского романтизма был незаконнорожденным сыном помещика Афанасия Ивановича Бунина и турчанки Сальхи. Откуда она взялась среди русских снегов? Тут много легенд, местным нравится та, в которой рабыню барину подарили крестьяне, вернувшиеся с русско-турецкой войны. Барин, конечно, не устоял, но и записать ребенка на себя не мог, выручил старый приятель помещика, живущий здесь же на вольных хлебах, Андрей Григорьевич Жуковский.
Фото: Максим Васюнов/РГ
Так бы и было в истории русской литературы два Буниных, тем более что Ивану Алексеевичу Василий Андреевич приходится-таки дальним родственником. Но это бы все окончательно запутало школьников - им бы с Толстыми разобраться.
Жуковский названного сына обучал грамоте и искусствам, помогали и родные сестры, дочки Афанасия Ивановича - языки, история с географией. Закон Божий, конечно. И рисование. Василий Андреевич сызмальства талантливо владел пером и кистью, в его наследии сотни картин и рисунков. Но первый он сделал в местной церкви, прямо на полу написал икону Божией Матери. Крестьянки от такого "явления" долго в себя приходили.
Церкви, как и барского дома, давно след простыл - сначала недоглядели нерадивые потомки Бунина, потом революция, а затем Великая Отечественная, усадьбе много раз не повезло на коротком веку.
Фото: Максим Васюнов/РГ
"Самое-то главное, что хочу сказать всем, - волнуется Мартынова, выкарабкиваясь из сугробов, - у нас же здесь холм, на котором крестьяне по чертежу Жуковского построили беседку, и он в ней перевел элегию Томаса Грея "Сельское кладбище". Пусть переводное стихотворение, но в нем уже русский мотив, русская душа. Я это к тому, что Мишенское - это ведь родина русской поэзии!".
Иду на смотровую площадку, ее тут недавно обустроили, с холма, где раньше стояла усадьба, просматриваются белые поля, где-то вдали старинный монастырь Жабынская пустынь, красавица Ока, справа тот самый холм. "Уже бледнеет день, скрываясь за горою; / Шумящие стада толпятся над рекой".
Природа родину русской поэзии не предает. А человек? Оборачиваюсь на Мартынову. Пожилая с лучистыми глазами хранительница, которой восхищаются даже вредные краеведы - ведь креативит как может. То фольклорные посиделки проведет, то музыкальные пленэры, то фотозоны устроит из того, что Бог пошлет, то выставку рисунков Жуковского откроет в музейчике - кроме рисунков, перьев и книг здесь мало что еще поместится, то новые туристические тропы найдет… Местные помогают - угощают своими пирожками туристов, поят ключевой водой, вспоминают байки своих бабушек, которые помнили, как барыни плескались в купальнях с мраморными полами, как звонили над Мишенским колокола, и на прудах плавали лебеди.
"И ведь все можно восстановить, даже в первозданном виде многое сохранилось благодаря тем же рисункам Жуковского. И фундамент нашли", - говорит Елена Мартынова. Но пока случается даже так, что за билетами на территорию усадьбы случайные туристы вынуждены ехать в соседний Белев, это за шесть км.
Фото: Максим Васюнов/РГ
Кажется, кто-то где-то не понимает, что поэзия бюрократии не терпит.
В самом Белеве, где Жуковский тоже жил, дела с памятью обстоят немного иначе, но тоже без перспективы влюбить в солнце русской поэзии современников. В местном музее небольшая и без изюминки экспозиция, посвященная поэту, напротив музея памятник его верному ученику Александру II. Бюст самому Жуковскому в городе тоже имеется, а еще стела на месте, где стоял дом Василия Андреевича. Здесь он жил со своей мамой, отсюда же уехал в Москву.
