Захар Прилепин: «В государстве, где действуют монетаристские принципы, люди не размножаются»

«Мы живем в монетаристском государстве» В вашей предвыборной программе указывалось, что Россия должна нацелиться на развитие малых населенных пунктов в противовес городам-миллионникам. Что это означает? Ведь процесс урбанизации – явление неумолимое. — Я сам родился в деревне Ильинка Рязанской области, вырос в городке Скопин Рязанской области, юность провел в Дзержинске Горьковской области. Маленькие городки – это всегда целый пласт культуры в самом широком смысле, как национальной, народной, так и производственной, заводской. Если мы свезем всех в 5–7 многомиллионых центров, не останется ни скопинской керамики, ни традиций дзержинских заводчан, ни рязанской, поморской, казацкой песни. Поддержка регионов, региональных центров, той самой тысячи городов – это действительно важно. Когда все будет дешево, человечество станет конкурировать вещами, которые друг на друга не похожи. У нас их колоссальное количество. Считаю, от нашего глубоко материалистического государства потребуются сверхвложения в это дело. Это значимо и для бизнеса, а в целом – для менталитета, для демографии, для самоуважения. Государство должно начать мыслить сложными, мозаичными категориями, а не категориями рынка. Для любого развития и тем более сверхвложений требуется прочный экономический базис… — Я не согласен. Есть люди, которые в последние десятилетия создали такое отношение к культуре. Что они занимаются серьезными вещами, на них держится государство, они торгуют нефтью, газом, у них алмазы, а тут эти надоедливые ходят со своими театрами, керамикой, книжками. Даже с точки зрения экономики и государственности это абсолютно антинаучно. Я сейчас работаю над книгой о Шолохове. Невозможно отрицать, что в 20–30-е годы большевики выстроили индустриальную страну. Но отношение к культуре со стороны Ленина, Луначарского, Сталина и всех их сотоварищей просто беспрецедентно! Деньги, которые они вкладывали в создание композиторов, поэтов, писателей, музыкантов, балетной школы, в кинематограф, театр, невероятны. Когда от перенадрыва загибалась деревня, сверхсредства вкладывались в то, чтобы создать свою школу живописцев. Все это действует и прямо, и опосредованно. Для внешнего представления о государстве – важно, для туристического потока – важно, для демографии – важно. Я уверен, что не имеют никакого значения ни трубы с газом, ни нефтяные вышки, если мы не будем заниматься тем, что называется гармоничным развитием пространства. Так останутся только человейники с людьми, лишенными ощущения собственной земли, родины, отечества, причастности ко всему этому. Сейчас на высоком уровне говорят о креативной индустрии, которую следует развивать в малых городах. — Можно и так называть. Это специфика последних лет, когда региональные бюджеты надо как-то правильно попилить. Появляется команда молодых Хлестаковых, которые разрисовывают город на квадратики и в каждом ставят какой-нибудь арт-памятник. Я говорю о совмещении новейшего подхода и традиции. Россия тысячу лет выстраивала сложнейшую цивилизацию, к которой мы сейчас относимся по принципам рентабельности. У нас везде появился оценщик, он ходит по стране – без сердца и без причастности ко всему живому. Попробуете перевести идею «освоения бюджета» и вообще инвестиций в правильную плоскость? Можно на каком-нибудь конкретном примере. — Перед выборами я проехал по стране, и в каждом городе меня спрашивали: «А что вы для нас сделаете?». Я сразу отвечал: конкретно для вас не сделаем ничего! Должно быть общее целеполагание, проговоренное в условиях государственности, для всей страны. С формальным целеполаганием у нас всегда было замечательно. С практикой – иначе. Не пойдем ли снова по старому пути? — Риторика и практика не совпадают, потому что мы живем в классическом либеральном, материалистическом, монетаристском государстве. Путин может говорить: «Давайте детей рожать, давайте оставим людей на Дальнем Востоке, на Сахалине». Но монетаристская логика противоречит этому! Я люблю своего президента, но это – его ахиллесова пята: нельзя проговаривать вещи мистического толка и при этом жить в логике монетаризма. Поэтому – социализм, конечно. Социализм ставит перед собой огромные задачи и не высчитывает, когда это окупится. Непонятно, как сделать по-другому. — Это никому не понятно. Только делать надо. Я когда детей рожал, мне тоже было непонятно, как их растить. А потом – ничего, вырастил. «В 21-м веке будет довлеть социализм» Применительно к обществу и политике напоминает логику революционного экстремизма. Сначала ввязаться, а там – как пойдет. А ведь вы уже внутри этого процесса. Не боитесь ответственности? — Как мне кажется, я ничего радикального не произношу, а говорю обычные, банальные вещи. В 21-м веке будет довлеть социализм, его принципы будут возвращаться. Смотрите: был один кризис, третий, пятый. В Европе начинает рушиться бизнес – большой, средний, малый. А Китай строит очередные скоростные железные дороги. Они говорят: «О, у нас здесь 30 млн безработных? Ничего, сейчас построим дорогу». Зачем? Да просто, чтобы у людей была работа. Потому что нет этих монетаристских принципов. В моем понимании люди, которые сейчас управляют процессами в России, и есть экстремисты. Они позволяют выводить бабки за рубеж, относятся к нам, как к лишней нагрузке на их деньги. Надо потихоньку вычленять монетаристскую логику из жизни. Когда дорога из точки А в точку Б принесет нам прибыль? Возможно, никогда. Вот, была Вторая мировая война. Разрушена треть хозяйства. Будем спрашивать, когда появится прибыль после того, как мы выстроим мосты? Или детский театр в Новосибирске: когда он принесет прибыль? Просто это должно быть. Потому что иначе мы не получим нормального гражданина. Вот это и есть отсутствие логики монетаризма. А мы сейчас – в ней. «Я – за массовое участие людей в деятельности государства» Вам импонирует идея Шойгу о строительстве новых городов в Сибири? — Я хорошо к ней отношусь. Любая движуха сама по себе хороша. Но мы построим большой и красивый город в вечной мерзлоте, мне само по себе это кажется прекрасным. У нас вся страна по этому принципу построена. Потому что нормальные люди поселились в Италии и в Греции, а отдельные ленивые племена остались жить в вечной мерзлоте. Мы освоили это пространство, наставили города, а потом выяснилось, что у нас тут нефть, газ, алмазы. Якобы бессмысленное поведение наших казаков, поморов и всех других приносит теперь тепло в дом, деньги, преференции, бабки на «айфоны». Мы занимались бессмысленными вещами 600 лет. Я предлагаю продолжить ими заниматься. Они в итоге делают всех счастливыми. Вот сидели бы казаки, прикидывали: мужики, во-первых, мы погибнем, во-вторых, у нас зубы выпадут – по дороге будет цинга, в-третьих, мы оставим жен и детей. Давайте здесь останемся! Вот в этой логике мы сейчас и находимся: давайте будем сидеть. Считается, что экспедиции казаков, Ермака и многих других преследовали вполне прагматичные цели. Задачи личного заработка тоже стояли не на последнем месте. — Посмотрите на Хабарова, поморов, того же Ермака! Никто из них не обогатился, не стал российским олигархом. Монетаристские принципы в случае освоения Сибири и Дальнего Востока играют последнюю роль. Может, Ермак и сказал своим казакам, мол, вернетесь с золотом. Но все это ерунда, на самом деле вело их беспокойное человеческое сердце. Они объехали весь северный морской путь на своих деревянных лодках. Они же все умерли по дороге! Наоткрывали нам островов… Усовершенствованные по вашему рецепту города – путь к пробуждению пассионарности? В этом смысл? — Я считаю, всю страну надо застроить огромными, бессмысленными объектами. Театрами, высотками, картинами раскрасить. Создать огромную, цветущую, бессмысленную, поразительную, населенную удивленными и пассионарными людьми страну. А не сидеть со счетами в пыльном фартуке и вычислять, когда и что принесет нам рубль дохода в казну. Будем строить города, дороги, люди получат профессии, будут вспоминать это всю жизнь… В чем смысл жизни-то? Не в пересчете бесконечного, а в преодолении в себе человеческого. Зачем люди летают в космос? Плавают на неслыханных глубинах? Я – за смерть монетаризма. Я за блаженное творческое безумие. Пассионариев редко бывает много. Большинству хочется спокойно и комфортно жить. — Конечно, людям хочется наесться и лежать. А для чего создается государство, в том числе и культура? Чтобы человека взбодрить, чтобы сказать: ты не просто кусок мяса у телевизора, тебя Господь создал по образу и подобию своему. Люди в России умные и заметили, что происходит, когда мы теряем боевой задор. Поэтому все ностальгируют по временам, когда мы были больше, чем люди. Мужики отслужат в армии год-три, потом всю жизнь об этом рассказывают. Кто-то поработал пожарным или в «скорой помощи»… Это дает человеку счастье навсегда. Счастье преодоления. Можно поспорить о задачах института государства и церкви. Однако для массового «преодоления» однозначно требуется идеология. Какая? — Я думаю о христианском социализме 21 века. Надо придумать слова, которые будут всем понятны и никого не будут раздражать. У одних – христианство, у других – социализм, у третьих – сама Россия. Я считаю, что принципы монетаризма, пересчета, сверхдоходов, принципы существования финансовых элит – это отсталое, древнее, первобытное сознание и такая же первобытная жизнь. Люди, которые выстроили государство, основанное на бабле, обвиняют нас, что мы экстремисты. Я еще раз говорю, это они – безумные экстремисты, построившие безумный мир. Его надо сломать. … до основанья. А затем? — На его месте надо построить другой. Можно не ломать. Я говорю об участии 140 миллионов граждан России в огромном общероссийском деле. Те люди, которые находятся у власти, хотели бы, чтобы эти миллионы не мелькали у них перед глазами. Я за то, чтобы люди мельтешили. Я за массовое участие людей в деятельности государства. «Страна без сельского населения больна» Кстати о миграции. Вы неоднократно высказывались за то, чтобы люди не только не съезжались в города, а наоборот, покидали их ради жизни в сельской местности. Не утопично ли это? — Как человек, сам живущий в деревне, говорю: во-первых, у людей в этом случае появляется колоссальное количество разнообразных, прежде утерянных навыков. Появляется связь с землей, они лучше себя чувствуют, дышат полной грудью. Во-вторых, чувство сопричастности ко всему вокруг. Люди гораздо больше времени уделяют своим детям, каким-то отвлеченным мыслям. Страна, сфокусированная в сверхгородах, перестает ощущать свою этничность, вписанность в национальную предысторию. Страна, лишенная сельского населения, унифицирована, больна, нервозна, психопатична. Но ведь требуются определенные трансформации социально-экономического свойства, чтобы стимулировать процесс? — Я не говорю, что не будет денег и экономики. Я говорю, что логика монетаризма, получения прибыли от любого экономического шага, тлетворна сама по себе. Она дает профит в ближайшей перспективе, а в дальней – нет. В перспективе приносит пользу другое – Достоевский, Толстой, Плевицкая, Мусоргский, керамика, кантри, сарафаны, вышиванки. Деньги не имеют значения. Значение имеет мистическое ощущение своей причастности к той или иной идее. Россия в этом смысле очень богата, а мы богатство обмениваем на фантики. Без керамики, поморов, астраханского соленого арбуза везде будет одна сплошная Икеа. «Если мне предложат быть чиновником, поработаю» Вы избирались в Госдуму, но передали депутатский мандат своему однопартийцу. Кое-кто из ваших сторонников оценил это как предательство. Какова ваша тактика? Не самоустранились ли вы от конкретной работы законодателя? — Все, о чем я говорю, включает колоссальное количество занятий. Я являюсь главой палаты депутатов партии «Справедливая Россия – Патриоты – За правду». Я – глава всех 6 тысяч депутатов. Мы создали порядка 30 комиссий по самым разным вопросам: культурным, по запрету ЕГЭ, по развитию малой авиации. Все это мы будем продумывать, прописывать и предлагать в Государственную Думу единым планом. Я этим процессом руковожу. Для этого совсем не обязательно сидеть в Думе. Надо будет – я вернусь туда. Вы отправились учиться по программе развития кадрового резерва Высшей школы госуправления («школа губернаторов»). Есть соответствующая перспектива? — Да нет, я просто люблю учиться. Я слушаю, что рассказывают Песков, Собянин, Мишустин, Кириенко, – там очень интересные люди выступают. Послушав, я укрепился в собственном мнении о монетаризме и логике поддержки городов. Знаете, как все устроено? Вот вышел очень серьезный, остроумный, всем известный человек, и рассказывает: «Ребята, если вы вдруг стали губернаторами, первые года два, ради бога, ничего не делайте, только все поломаете. Сидите спокойно, ругайте предшественников. Потом можно построить мост. Рейтинг у вас сразу станет не 50, а 70 %. Главное, не ходите по дворам, не обещайте людей спасти и что-то там восстановить». В этом, конечно, есть ирония, но я думаю, присутствует и логика существования нынешнего истеблишмента. Вы наделяете государство сверхсмыслами, уверены, что там все просчитано, умно и круто. Зачастую этого нет. Я предлагаю вам чуть больше здорового скептицизма в отношении якобы незыблемого порядка вещей. Сегодня он один, завтра будет другой. Представление, что монетаризм, либерализм – нормально, отлажено и навечно – завтра изменится. Я понимаю, что шансов все это стремительно сломать у меня нет, но я хотя бы запущу бациллы. Хотите быть чиновником? С нормальной логикой? — Я хочу сидеть в лесу и камушки кидать в Керженец (река в Нижегородской обл. – Прим. ред.). А чиновником – не хочу. Но если предложат, поработаю. Мне нравится видеть результаты своего труда. Я хотел бы, чтобы моя команда максимально присутствовала в политике. Они все очень серьезные люди – Михеев, Стариков, Сазонова, Саша Казаков, Александр Михайлович Бабаков… Сильные люди, которые всю жизнь исповедуют одни и те же ценности и взгляды. Конечно, я хочу, чтобы они были в политике на заметных должностях. Если вы о моих амбициях спрашиваете, у меня их очень мало. Мне главное – быть представителем своей команды и дать возможность им свои профессиональные навыки применять. В одном из интервью вы даже называли три области, которые вам интересны. Какие шаги вы предприняли бы в первую очередь, окажись в губернаторском кресле? — Вам нужны планы на 100 пунктов? Зависит от региона, отношений, которые у нас выстроятся, – мы же люди социума и государства. Я считаю, что должно быть красиво. Должна быть сохранена традиция, старые улицы, старые храмы. Все, что так восхищает нас на Западе, и во что должно вкладываться максимальное количество средств. Человек должен жить в красоте и иметь возможность стремительно передвигаться по региону. Поэтому – малая авиация, дороги, конечно. Туда, где красиво, можно привести инвесторов. Там, где красиво, начинается производство. Туда, где все разрушено, никто деньги не будет вкладывать. Жизнь там, где есть люди. Где отыскать трудовые ресурсы, которые преобразят «тысячу городов»? — Где вместо монетаристских, либеральных принципов появляются принципы социалистические, там все начинает появляться. Когда высчитывается стоимость рождения ребенка где-нибудь на Таймыре или в Магадане, выясняется, что он вообще невыгоден, рожать точно не надо. А когда не высчитывается, а просто принимается решение – городу быть – он там появляется. Вы мне говорите: пропишите в пяти пунктах, как сделать, чтобы Маша и Саша родили трех детей, а не кактус завели. Для этого придумывают то гектар какой-нибудь, то детские пособия, то еще что-нибудь. Но не работает! Наверху это тоже видят и, наверное, удивляются: мы стараемся, а они не плодятся. Везде, где действуют монетаристские принципы, люди не размножаются. А арабы плодятся. Потому что у них есть сверхидея – покорить все человечество. Они чувствуют свою силу. Вот и русские должны чувствовать свою силу. Не потворствовать бледной немочи, а говорить, что мы не хуже, чем арабы. Русским людям это понравится. Они добрые, но любят пугать. Конечно, понравится! Фото: Natalia Shakhanova / Global Look Press/ globallookpress.com, Nikolay Titov / Global Look Press / globallookpress.com