Олимпиада-2020, волейбол (мужчины): Женя Гребенников о финале Россия — Франция, почему россияне проиграли?
Женя Гребенников мог бы выступать за сборную России по волейболу. Но выбрал Францию и вместе с ней стал олимпийским чемпионом в Токио.
Лучший либеро Олимпиады в Токио Женя Гребенников – сын советского волейболиста и тренера Бориса Гребенникова, который уехал в Европу ещё до распада СССР. Женя родился во Франции, когда отец выступал за «Ренн», и начинал карьеру в том же клубе под руководством папы.
Женя мог бы выступать за сборную России по волейболу, но его не позвали. Зато со сборной Франции он выиграл Олимпийские игры – 2020, обыграв россиян в драматичном финале.
«Мы знали, что Россия немного расслабится»
– Какие эмоции остались от победы на Олимпиаде? – Очень рад. Если честно, мы не ожидали победы, у нас была цель – завоевать медаль. Понимали, что это очень трудно, потому что почти такая же команда была у нас на Олимпиаде в Рио, но тогда мы не вышли из группы. У нас было сильное желание выйти в плей-офф в этот раз, мы знали, что будет тяжело, попались сильные соперники, но мы смогли. В четвертьфинале с Польшей мы классно сыграли, выиграли 3:2, увидели, что всё возможно, у нас всё получилось. Что касается победы на Олимпиаде в целом, очень сложно было, не думали, что выиграем. Ведь и русские, и американцы, и бразильцы, и аргентинцы были в отличной форме. – Сборная Франции не очень удачно начала Олимпиаду – с 0:3 от США. Поэтому матч с Россией на групповом этапе был решающим. – Да, это был один из решающих матчей. Если бы мы проиграли, было бы тяжело выйти из группы. Но мы всё равно имели шанс – нужно было обыграть бразильцев. Мы знали, что после 2:3 от Аргентины будет тяжело, нам показалось, что мы уже всё проиграли. Понимали, что если не возьмём одну из двух оставшихся игр, то не выйдем из группы. Это был последний шанс. Месяц назад мы обыграли Россию в Лиге наций, поняли, что всё возможно, и сделали это снова. Мы знали, что Россия немного расслабится, потому что она точно выходила в плей-офф. У них было не такое большое желание обыграть нас, как это было в финале. Но и мы хорошо провели тот матч: были чуть больше сконцентрированы, было меньше стресса. Поэтому и сыграли лучше. – В финале Франция вела 2:0 по сетам, но растеряла всё преимущество. Что пошло не так? – Я думаю, соперник просто начал очень хорошо играть в третьей партии. Хотя Россия отлично начала и первый сет, вела почти всю партию. Мы поначалу ни одного блока не сделали, ни одной защиты. Когда, наконец, у нас стали получаться эти элементы, мы выровняли игру. Благодаря этому мы выиграли первую партию. Потом русские начали показывать свой традиционный волейбол: очень сильно подавали, отлично играли на блоке, высоко прыгали, снимались. Нам стало ещё тяжелее. Хорошо, что мы взяли первые две партии, но в третьем и четвёртом сетах мы ничего не могли сделать. Пробовали третью партию от защиты играть, но соперник был сильнее. На тай-брейке, думаю, русские проиграли из-за невынужденных ошибок. В начале мы сделали две глупые ошибки, потом они. И в итоге мы перевернули игру и выиграли. На тай-брейке никогда нельзя заранее сказать, кто победит. Кто меньше ошибок сделает – тот и выиграет.
«Решили, что за 10 минут на тай-брейке можно что-то красивое сделать»
– Что говорил тренер после 2:2 по сетам? Как вы настраивались на пятую партию? – Нашу игру никак не поменяли. Мы сказали друг другу, что осталось примерно 10 минут и нужно провести их сильно, с большим желанием, ничего не пропускать, потому что у нас есть большой шанс выиграть Олимпийские игры. Решили, что за эти оставшиеся 10 минут можно что-то красивое сделать. А играли мы как всегда, тактика была прежней. – В одном из интервью вы говорили, что не любите играть в приёме и предпочитаете защиту. Но в финале показали фантастические цифры: 53% позитивного приёма и 41% отличного. Неужели никак не давило, что это финал Олимпийских игр? – Не то что бы мне не нравится принимать, просто это очень тяжело. Я больше люблю играть в защите. В приёме нужно очень много работать, чтобы хорошо доводить до пасующего и держать приём стабильно всю игру. В этом плане мне не очень нравится, но тут всё зависит от тебя. В волейболе этот компонент очень важен. Команда, которая плохо принимает, проигрывает.
Что касается сборной Франции, то если бы мы не принимали, мы бы ничего не выиграли. Думаю, мы просто хорошо готовились к Олимпиаде. Этот год я играл в хорошем клубе, в лиге, где очень хорошая подача – это нужно, чтобы постоянно работать и стать лучше. Я думаю, если спросить у волейболистов, что они не любят, почти все скажут о приёме. Это очень тяжело. – Давило на вас то, что лучший результат Франции в истории Олимпиад – восьмое место? – Я знал об этом. Во Франции волейбол не такой популярный, как в России. Россия всегда что-то выигрывает, как и поляки, бразильцы или американцы. Мы же далеки от этого. Волейбол во Франции появился давно, но результат пришёл только пять-шесть лет назад. Мы с некоторыми ребятами уже по десять лет вместе, и стали показывать хороший результат. У нас было желание сделать сильную команду, и это получилось: хорошо выступили на чемпионате Европы, в Лиге наций, поехали на Олимпиаду. Раньше Франция не выходила два раза подряд на Олимпийские игры – это было нереально. А теперь мы их выиграли. Для нас это нечто новое.
«Модена» хотела меня оставить, у меня был контракт ещё на два года»
– Золото Олимпиады – самая важная награда в вашей карьере? – Это важно, конечно. Мне нравится выигрывать золото. Второе, третье, четвёртое места мне не интересны. С самого детства не люблю проигрывать. Когда я выступаю в Лиге чемпионов, Лиге наций, Чемпионате Европы, Кубке Италии – я всегда хочу быть первым. Только первое место даёт ощущение, что ты хорошо сделал свою работу. – Держите ли уже в уме домашнюю Олимпиаду 2024 года? – Нет, я не уверен, что через три года буду играть в сборной. У нас всё меняется, мне будет уже 34 года. Знаю, что могу играть и до 40 лет, я ведь либеро, мне не так тяжело это делать. Сейчас у нас будет новый тренер, он может поменять что-то. Добавятся и молодые игроки, которые играют на хорошем уровне. Посмотрим, как будет. Я не думаю о будущем. Живу сегодняшним днём. – Как вас поздравили во Франции? – Когда мы прилетели, то сразу поехали к Эйфелевой башне, там было много болельщиков. Чествовали не только нас, но и других призёров Олимпиады. Мы все вместе фотографировались. Было очень интересно познакомиться со знаменитыми людьми, в том числе игроками NBA. Мы никогда ничего не выигрывали, поэтому было очень необычно оказаться в такой компании.
– Успели ли вы во время турнира пообщаться с будущим главным тренером и одноклубниками по «Зениту»? – Только с тренером минут пять поговорили. Игроков видел издалека. После финала было две минутки, а по ходу турнира времени не было. Мы поздравили друг друга, у нас должны сложиться хорошие отношения. – Перед переходом что-то спрашивали у Антуана Бризара, который играл в «Зените» в прошлом сезоне? – Мы все знаем, как «Зенит» играет. Все смотрят за ним, видели финалы «Зенита» с «Динамо». Игроки из клуба давно выступают в сборной России, так что у Бризара я ничего не спрашивал. – Долго думали над предложением «Зенита»? – Я давно хотел играть в России, а получилось только под конец карьеры. Мои родители русские, живут в Нижнем Новгороде. Я чуть-чуть говорю по-русски. У меня было большое желание выступать в России после шести лет в Италии. Я хотел посмотреть, какой тут уровень, как играют. У меня был контракт ещё на два года с «Моденой», но мы сделали всё, чтобы мой приезд в Россию состоялся – это из-за огромного желания. Либеро-иностранцу тяжело подписать контракт в России, потому что лимит – два легионера. Обычно берут тех, кто нападает, иногда пасующих. Я хотел поехать в хороший клуб, и получил этот шанс – очень рад этому. «Модена» хотела меня оставить, было тяжело, но всё получилось. Я уже скорее хочу приехать в Петербург, посмотреть на город, какая там жизнь. Знаю, что холодно, но всё будет хорошо, я привык.
«В какую сборную меня позвали – туда я и пошёл»
– Вы раньше уже были в России? – Я приезжал в Нижний Новгород, где живёт моя семья. Но мне тогда было 14-15 лет. В осознанном возрасте был только в Казани, когда в Лиге чемпионов играли. Пока был очень маленький, приезжал с семьёй, но я это плохо помню.
– Ваш отец – Борис Гребенников – советский волейболист. Никогда не думали о том, чтобы выступать за сборную России? – Думал, но мне никто не предлагал выступать за сборную России. К тому же, у меня французский паспорт. Кто первый позвал, туда я и пошёл. – У вас на клубном уровне был необычный для либеро номер – десятый, но в «Зените» вы выбрали восьмой. Почему не взяли второй, как в сборной? – 10-й номер – это потому что мне нравится Зинедин Зидан. А восьмой – потому что 10-й занят. В сборной я не выбирал номер, мне его дали, когда пришёл. Когда ты молодой, ты не можешь выбирать. Мне предложили номер два, я согласился. Не было другого, который мне нравился. – Вы сказали про Зидана. Футбол часто смотрите? За кого болеете? – Я всё смотрю. Болею за команду из своего города – «Ренн». Евро-2020 тоже полностью смотрел вместе с ребятами. – Вы играли у отца в «Ренне». Бывало такое, что кто-то считал это незаслуженным? – Никто ничего такого не говорил, потому что через год меня взяли в сборную Франции. – Как вы тренировалось под руководством отца? Насколько это тяжело? – Тяжело. Но я ему доверял, а он – мне. Но работать с отцом здорово. Он тебе всегда правду говорит, никогда не обманывает. Иногда какие-то тренеры могут говорить в лицо, что ты хороший, а за спиной говорят, что ты плохо играешь. Отец же мне всегда правду говорит.
«Если тренер скажет сыграть доигровщиком, я смогу»
– Помимо волейбола занимались другими видами спорта в детстве? Почему выбрали волейбол? – Я много спортом занимался. Хоккей, баскетбол, футбол. Выбрал волейбол, потому что моя семья вся играла. Мама – тренер, папа играл и был тренером. – Почему выбрали позицию либеро? Это было ваше решение? – Это моё решение, но выбирали вместе с отцом. Я хотел играть в самых лучших командах, но для атакующего игрока я маленького роста. Мне нравилось быть либеро, но было тяжело. – Иногда вы выходили на площадку на других позициях и даже сделали эйс. Какие эмоции были, это неожиданно? – У меня эйсов было несколько. Когда в «Чивитанове» выступало много иностранцев, я из-за лимита иногда играл на других позициях. На тренировках я, как и команда, атаковал и подавал. Нет такого, что я либеро и играю только в приёме и защите. Если мне тренер скажет сыграть доигровщиком, я смогу это сделать. Я волейболист, я всё умею. Даже пасовать, если нужно. – За кем из либеро раньше следили? Были кумиры? – Мне нравился Сержио, но я его не так часто видел. Когда я начинал смотреть волейбол, он уже заканчивал играть. Нравился Вербов, у него хороший, чистый приём. Юбер Энно был хорош. В целом, их много было, но по стилю в защите больше нравился Сержио – он всё делал быстро, а приём очень чистый у Вербова был – он его хорошо держал даже с сильными соперниками.