Политолог Дмитрий Выдрин: Крым это надежда или "улавливающий тупик"?
Быть ли Крыму популярным курортом или следует выбрать другой путь развития? Почему американские ученые считают, что та страна, у которой есть Крым, будет править миром? С чего нужно наводить порядок на полуострове? На эти и другие темы рассуждает политолог и публицист Дмитрий Выдрин, вторую часть интервью с которым публикует РИА Новости Крым.
Политолог Дмитрий Выдрин: вежливые люди – шанс на спасение Украины>>
– 10 лет назад здесь, в Ялте, размышляя о будущем Крыма, вы сказали, наверное, пророческую фразу о том, что Крым – это "геополитическая виагра". Буквально через три года из-за полуострова "возбудились" все. Что есть сегодня Крым лично для вас?
– Я живу здесь, лучше всего мне пишется именно в Крыму. Здесь я написал свои "крайние" книги и здесь же их презентовал. Крым – это в какой-то степени надежда. Его локальность, компактность, красота, большой интеллектуальный потенциал, многие сакральные вещи... Когда-то в США мне говорили, что в Крыму находится некая точка бифуркации, с которой могут начаться изменения не только в России и Евразии, но и во всем мире, как это произошло после Ялтинской конференции 1945 года. Так вот Крым – место, где могут начаться большие изменения и где многие изменения могут затухнуть.
Я много слышал в Крыму хороших, интересных, важных слов, но совсем немного видел нужных дел. Не беру громадные инфраструктурные проекты, которые больше связаны не с самими крымчанами и их активностью, а с федеральным центром. Но давайте сделаем маленькое чудо и попробуем перевести эти важные и красивые слова в дела.
– Например?
– Когда я хожу по Ялте, например, меня физически унижает громадное количество уродливых заборов. Заборы из какого-то профильного металла, а наверху, видимо, еще для "украшения", колючая проволочка натянута. Такое ощущение, что ты попал в концлагерь. По законам России нельзя использовать такого рода заграждения на нережимных объектах. Какой режимный объект, если там какая-то табличка, что это частый пансионат или что-то еще? Кто разрешает этим людям ставить трехметровые, громадные, уродливые, перекошенные заборы из металла и колючей проволокой или из бетона с ржавой арматурой?! Для меня забор – это не только архитектурное, но и социально-психологическое явление. Забор будто делит территорию на тех, кто живет за забором и под забором. Для меня забор – это ментальный вызов. Такая ситуация была при Украине, она остается и сейчас. Фотографировать самые уродливые заборы стало моим хобби (смеется). Я много раз обращался к мэрам Ялты. Единственный, кто отреагировал – ныне ушедший из жизни Иван Иванович Имгрунт…
Поэтому давайте начнем хотя бы с демонтажа всех этих ограждений. Когда-то я писал, что Крым – это "улавливающий тупик" для многих семей. Не хватает денег отправить бабушку на отдых в Грецию – отправляют в Крым, дедушка плохо переносит перелеты – отправляют в Крым на машине и т.д. Крым "улавливал" всех, кто не мог приобщиться к какому-то другому, в то время более гламурному отдыху.
Благодаря Крымскому мосту полуостров отчасти перестал быть тупиком. Много ведется разговоров о том, что белорусы запустят сюда авиарейсы. Надеюсь, Крым будет символом больших и важных интеллектуальных, духовных, литературных, философских транзитов. Моя мечта – чтобы Крым никогда не был тупиком. Но пока есть заборы, есть ощущение, что вот построят дорогу, а кто-то поперек дороги построит забор с колючей проволокой. И опять Крым – тупик... Хотелось бы, чтобы многие слова в Крыму превращались в дела. Когда я увижу критическую массу этих превращений, тогда появится больше надежды на то, что Крым будет иметь замечательную историю.
– Видно, что у вас сердце болит за Ялту. Особенно, наверное, после недавнего сильнейшего наводнения. Как считаете, город достойно справился с бедствием?
– В этой связи вновь вспомню об ушедшем от нас Иване Имгрунте, с которым мы были знакомы еще с 1990 года. Мы иногда собирались, вспоминали дела давно минувших дней, говорили и о насущных ялтинских делах. Как-то у нас зашел разговор о возможных стихийных бедствиях природного характера в Ялте и готовности к ним. Еще работая на Украине, я общался с разными учеными, которые говорили: в Крыму возможны землетрясения, наводнения, к которым регион совершенно не готов. Они предлагали разные рецепты – инженерные, политические. В одной из бесед Имгрунт сказал, что знает о рисках наводнения и добавил, что "готовит два сильных хода", чтобы риски минимизировать.
Первый – полная перестройка всей ливневой канализации, экологическая реабилитация и обустройство инженерных сооружений на руслах рек. Когда-то я был в Каракасе (столица Венесуэлы – ред.), город очень похож на Ялту, только гораздо больше. Там тоже протекают две реки, и они превращены в произведения искусства, которые при этом снижают риски наводнений. То же хотел сделать Имгрунт. Хотя это дорогостоящие мероприятия, он смог найти источники финансирования в лице местного бизнеса.
Второй ход, по его словам, более важный. Он сказал: "В Ялте есть улица Рузвельта, но нет улицы Сталина. Поэтому я хочу добиться через референдум, чтобы в городе появилась улица Сталина. Тогда не будет угроз наводнений". Это метафорический образ. Имгрунт хотел этим сказать, что Ялте нужна сильная политическая воля. Он мыслил на десятилетия вперед, хотел перепланировать архитектуру города, внедрить новые градостроительные подходы, например, заменить часть асфальтированных дорог канатными и так далее. К сожалению, есть мэры, которые оперируют даже не пятилетним, а пятинедельным периодом: выделить земельный участок тому-то, продать то-то, беспокоиться о том, как бы не испортить отношения с региональным или федеральным центром и побыть мэром еще немного… Во власти должны быть люди, которые отвечают перед историей и Всевышним, а не перед вышестоящей администрацией. Вот почему Имгрунт говорил, что "улица Сталина важнее, чем ливневка".
– Какой должна быть Ялта в концептуальном понимании, по вашему мнению: элитным курортом, общедоступным курортом или вообще охранной зоной, свободной от строительства?
– Вообще я негативно отношусь к концепции "Крым – курорт". Я много ездил по разным странам, много общался с политиками, главами государств. Несколько руководителей южных стран сказали, что страна или ее часть не могут быть курортной зоной, если нельзя купаться в море менее семи месяцев в году. В прошлом году я застрял на карантине в Анталии на полгода, проводил мастер-классы для турецких блогеров. Был январь, температура воды при этом была плюс 20. А в моей любимой Ялте в это время было плюс 8. Не знаю, верна ли концепция "Крым – курорт" или нет, но есть мировой опыт, к нему иногда надо прислушиваться. Южный берег Крыма, где купаться в море при комфортной температуре можно три месяца, наверное, является все-таки частичным, ограниченным курортом. Наверное, надо искать и другие концептуальные вещи, которые могли бы привлечь, зацепить.
– И чем еще может "зацепить" ЮБК, кроме туризма?
- В Ялте есть очень неплохая гуманитарная академия. Можно было бы сделать громадный кластер для детей-инвалидов, которые хотели бы получить высшее образование. Представьте ребенка-колясочника в Мурманске. Он, наверное, десять месяцев в году не может выехать из дома, потому что, даже если родители богатые и могут помочь ему учителями и дипломами, все равно выехать он не может, потому что снег лежит. А Крым – это пусть и довольно сложный перепад рельефа, но в целом при таком климате две-три тысячи подростков сложной судьбы могли бы получить доступ к природе, воздуху, красотам и к образованию. Крым – прекрасное место для школьного, высшего образования, в том числе – уникальный сегмент образования для детей с проблемами здоровья.
Кроме того, Крым – это лаборатория творчества. Еще когда я мотался по миру, американские коллеги приглашали меня на одну супер-засекреченную базу в Аризоне, где изучали выбросы позитивной биоэнергии, которая, по их мнению, активизирует творчество. Я не особенно верю в эти вещи, но американцы меня убеждали: мире есть только три таких точки: Гранд-каньон в Аризоне, район озера Байкал и Крым. Они говорили, что страна, которая будет иметь две точки на своей территории, будет править миром, потому что сможет создать критическую массу писателей, художников, литераторов. А именно эти люди являются тем слоем, на котором вырастает элита.
Крым был точкой сборки для многих поколений. Почти все великие русские писатели были здесь, все великие художники, философы творили здесь. Многие из них недооценены, как, например, Николай Данилевский – корифей геополитики. В Алуште есть Профессорский уголок, здесь работали 68 профессоров со всей империи, у которых были на выходе какие-то фундаментальные открытия. Их переселяли в Крым, чтобы они быстрее дорабатывали свои открытия. Это касалось дирижаблестроения, противогаза, космической техники, ядерного оружия и так далее. Почему-то в Крыму творится быстрее.
– А как насчет оздоровления и медицины?
– Безусловно. Крым, особенно Южный берег – это уникальная медицинская база. Когда-то давно один ученый по секрету мне сказал, что в Крыму они мечтают сделать колоссальную лабораторию по восстановлению потенции, потому что только в Крыму можно делать некоторые вещи, которые не получится сделать ни в одной другой точке Земли. Я когда-то руководству Крыма говорил: восстановите секреты политбюро. Наверное, эти старцы были могучи до последнего вздоха и, видимо, неслучайно они в Крыму имели дачи (смеется). Вокруг этих вещей я бы строил кластеры в Крыму.
Вообще, я сторонник того, чтобы Россия перерисовывала себя, если это возможно, в соответствии со своей глубинной сутью. В православной религии, как и в мусульманской, в отличие от других конфессий, не заложен культ потребления. Нам нужен путь творчества. Россия должна вернуться ментально в свою собственную историю, где главное – не потребление, а созидание. И с Крыма эта философия могла бы начаться.
– В России на нынешнем этапе с философией проблем нет? Имеется в виду тема цивилизационного выбора страны.
– Философия в России всегда растворялась в каких-то лукавых формах. Все крупнейшие российские писатели, по сути, только притворялись писателями – они были философами. Но поскольку поэт в России больше, чем поэт, а писатель – тем более больше, чем писатель, они камуфлировали свою философию под писательское ремесло. На мой взгляд, главный философ в мире – Достоевский. Очень уважаю Канта, но Достоевского по глубине мысли поставил бы даже выше.
Сейчас в России возникла категория философов, которые прячут свои философские взгляды в очень лукавой форме. Я, например, несколько лет назад открыл для себя литературу выживальщиков. Это альтернативная фантастика, где описывают постапокалипсизм, испытания, в которых люди заново учатся выживать и осваивать мир. И в этой книге сегодня заложен громадный кристалл философии. Я даже мечтаю сейчас написать философский трактат "Философия поствыживальщика".
Пока они прячутся в литературе, с которой, возможно, проще издаваться. А потом это перейдет в более серьезную литературу, в философский трактат. Мечтаю приобщиться к той когорте, которая будет вытаскивать философию из этих смешных, фантазийных историй на большой политический уровень.
Беседовали Сергей Георгиев, Алексей Гончаров