Самый народный кандидат: зачем барон Мюнхгаузен идет в политику
В 1750 году он вернулся из России в Германию, где запомнился современникам как бравый вояка и рассказчик удивительных историй.
Россия стала местом силы барона Мюнхгаузена, неисчерпаемым резервуаром, откуда он брал невероятные сюжеты, известные сегодня каждому школьнику из знаменитой книги Рудольфа Эриха Распе. Этот писатель прославился не только описанием подвигов барона, но и восторженными откликами на баллады несуществующего, как позже выяснилось, кельтского барда Оссиана.
В самом образе Мюнхгаузена причудливо соединились Россия, земля невиданных чудес и возможностей, и Германия — страна практиков, приверженцев логики порядка, способных вытащить Россию за волосы из болота отсталости и лени, как это проделал с самим собой Мюнхгаузен. Так, например, Екатерина Великая была стопроцентной немкой, но при ней Россия превратилась в великую державу.
Барон Мюнхгаузен прижился на русской почве еще и потому, что угодил в резонанс не только с немецким «Я», но и с русским народным характером. Любой из нас без труда назовет в своем окружении людей, сильно или частично напоминающих этого барона.
Летающий на пушечном ядре, нанизывающий уток на смазанную салом веревку немецкий ротмистр — это решительный и деятельный аналог русского Емели, отдыхающего на печи в ожидании грядущих благ «по щучьему веленью». Однако Мюнхгаузен, в отличие от Емели, не ждет милостей от природы, но решительно берет их сам, используя смекалку, опыт и фантазию. Страсть к вранью, увы, свойственна людям. Однако грань между враньем и полетом мечты во многом условна.
В этом смысле Мюнхгаузен (искренний или лукавый) — неизбежное действующее лицо любого социального проекта, будь то революция или «новое мышление», «перестройка» или «стабильность».
Барон Мюнхгаузен — гений абсурда. Он одновременно смеется над тем, что говорит, и заставляет других в это верить. Сегодня средой обитания Мюнхгаузена, его новым местом силы стала политика. Здесь ваучеры превращаются в «две «Волги», летят на Луну гиперзвуковые ядра, оживают разрубленные кони, экономика вытаскивает себя за волосы из кризиса. Не имеет значения, верим мы или нет в эту реальность. Она живет своей жизнью. И неизвестно, чья жизнь — ее или наша — реальнее.
