В Калужской области в 20-й раз открылся юбилейный фестиваль "Архстояние"

"Белый город" в лесу, балет в овраге и театр на трубах "Теплообменника" - это все о нем, об "АрхСтоянии", которое празднует свои двадцать лет.

Но обо всем по порядку. Началось все с того, что на свой 20-летний юбилей "Архстояние" махнулось кураторами с "АрхМосквой", которая на десять лет старше.

Поэтому "АрхМоскву" в этом году делал художник Николай Полисский, тот самый, начавший в лохматом 2005 году путешествие к реке Угре снеговиков. За снеговиками пришли дети, за ними - их родители, потом - друзья, а потом друзья друзей, наконец, просто друзья, влюбленные, любители искусств, чистого воздуха и природы… Снеговики, парк Версаль под Калугой, созданный по принципам "экологического сада" ландшафтного архитектора Жана Клемана… "Солнечный круг" Василия Щетинина из посаженного в поле рапса, который соединяет лэнд-арт с пользой для хозяйства…Свой "Бобур", который построила артель местных умельцев-художников по проекту Полисского из того, что было, то есть из сучьев деревьев… Белая "Ротонда" по проекту Александра Бродского посреди поля, тогда - гречишного… Все это превратило Никола-Ленивец в место, в которое хочется вернуться… Как минимум, на фестиваль ландшафтных объектов "АрхСтояние". Не удивительно, что "АрхМосква" захотела позвать к себе Полисского.

"Воздушный порт" на полянке

На "Архстояние" куратором пригласили архитектора Василия Бычкова. Он, как всякий архитектор, вспомнил о градостроительном плане, идеальном городе, где все думают о главном, а не о разных там мелочах жизни. Ну, или, по крайней мере, стараются думать. Чтобы было удобнее думать, куратор спроектировал "Белый город" в лесу, а строить объекты пригласил архитектурные бюро. Так, параллельно "Старому городу" возник абрис идеального города - Белого, как парус надежды, прекрасного, как Музей, построенный по пропорциям Парфенона, с Аллеей звезд (где архитекторы, которые на АрхМоскве были в разные годы, выбирались коллегами как лучшие, возвели на пьедесталы свое архитектурное credo), со Школой, Лечебницей, Горсоветом и даже Исправительным учреждением… Но начинается все, конечно, с "Воздушного порта" Аристарха Чернышева, ремейка работы 2009 года. Этот порт немного напоминает аэропорт: есть табло прилета и отлета, объявления, прекрасная девушка в знакомой красной форме стюардессы проверяет билеты, точнее, заметки о том, что вы считаете главным, и далее рекомендует необходимый именно вам маршрут. Скажем, в Музей, Лечебницу или Школу… Отличие от аэропорта тоже есть: никакого шума аэродрома, нет никаких коллапсов, и самолетов тоже нет. Что логично: если вы приехали в идеальный город, зачем из него улетать?

Впрочем, нет, образ самолета, устремленного ввысь, появится в "Горсовете". Это проект Бориса Орлова, Сергея Шеховцова, Сергея Яралова, безупречно сработанный местными мастерами, выглядит идеальным объектом для идеального горсовета. Это самолет-кентавр, он сращен с органом. Двойственность образа подкреплена словесной игрой. Оргáн тут становится метафорой органа власти, его медные трубы возвещают о славе. Истребитель, рвущийся в стратосферу, подкрепляет победную песнь обещанием мощи и взлета к вершинам карьеры. Бегущая строка на постаменте сообщает о погоде и о том, что является главным сегодня для вас и каждого. Как всякий великолепный монумент он соблазняет голубей. Но это тоже предусмотрено. И на одной из труб самолета-органа нарисовался сизый дворовый голубь. На площадях у "Горсовета" без голубей никак. Реалистичная деталь превращает объект в обжитый, почти уютный, вписанный не в небо, а в грешную землю.

Ковчег для Винни-Пуха

Хотя Белый город, конечно, сохраняет структуру идеально функционирующего городского организма (тут есть даже "Присутственное место" с надписью "Служба одного окна", усовершенствованное, мобильное, вездесущее), он все-таки не без утопических намерений. Скажем, "Восемь башен", которыми Василий Бычков завершает городской маршрут, украшены именами Платона, Аристотеля, Эпиктета, Цицерона, Сенеки, Марка Аврелия, предполагают, что "Белый город" населен философами… Нет, это не башни из слоновой кости, и тем более не башни-излучатели, как у Стругацких, хоть из них и звучат размышления античных философов о жизни, детях, семье, космосе и земле… Чем-то они напоминают храм уединенного размышления, чем-то - сеновал: забравшись внутрь, лежа на сене и глядя в небо, можно слушать советы Марка Аврелия и размышлять о месте человека во вселенной… Одного философа я даже видела, он, правда, лежал около башни, погруженный, несомненно, в философические размышления.

Сам Василий Бычков говорит, что его идея "Белого города" навеяна любовью к классической архитектуре, залитым солнцем античным городам и греческим полисам, где в спорах на площади граждан рождалась истина и слава философов. Классика тут возвращает не только к детству человечества, но и на детскую площадку. Один из моих любимых проектов - "Музей", созданный по проекту Наринэ Тютчевой. Он создан из песка, потому что, как объяснила архитектор, все, созданное человеком, рано или поздно уходит в песок. Кроме того, песок используется в строительстве. И потом без песка ландшафт не полон. Наконец, это чуть ли не первый строительный материал, с которым сталкивается человек еще в детстве - в песочнице. Там же он встречается с детьми, взрослыми и правилами жизни. Песочница и стала идеальным пространством музея, вместо деревянных скамеечек - белые столбики-пенечки-колонны, напоминающие руины Парфенона. Как минимум - цветом и пропорциями площадки. Тут можно посидеть на пенечке. А можно взять грабли, которые тут же под рукой, и разровнять песочек, создавая идеальную ровную поверхность. Чем не игра в бисер? А кроме того, на "колоннах" можно и QR-коды разместить с рассказом об объектах фестиваля и их создателях за прошедшие двадцать лет.

"Только детские книги читать, только детские мысли лелеять…" Строки Мандельштама вспоминаются сами собой в этом музее, как и в "Обители", построенной по проекту Михаила Белова. Вид на эту сельскую обитель открывается, когда уходишь с Площади церемоний. Ты без церемоний идешь к островерхим башенкам, которые почему-то не увеличиваются в размере при приближении, а уменьшаются. И оказываются уютной огороженной игровой площадкой для детей и взрослых. Здесь хорошо играть в прятки, прятаться от дождя, рассказывать сказки и просто валяться на сене. Это своего рода идеальный город внутри идеального города. Он не белый, правда, а серый. Но при ярком солнце выглядит, как белый. К тому же экологичен: после фестиваля в Никола-Ленивце переедет в усадьбу Степановское-Волосово, где в домиках поселятся братцы кролики, семеро козлят, три поросенка и другие герои русских сказок и средней полосы. И может быть, даже ослик Иа! Для них эта мирная обитель станет чем-то вроде ковчега, а для детей отдыхающих - местом встречи с природой не в зоопарке, а в усадьбе.

"Обитель" - это своего рода сказка со счастливым концом. Как по идее и "Школа", где классы как парусные лодки (Citizenstudio), пусть и в лесу, а мастер-классы от Studio 91 будут настоящие.

Оптические игры

Но не сказками одними живы дети. У Хармса, например, есть детское стихотворение про прогулку в лес: "Шел Петров однажды в лес, // Шел и шел и вдруг исчез.// "Ну и ну, - сказал Бергсон, -// Сон ли это? Нет, не сон". У Хармса, как у настоящего поклонника Бергсона, все относительно, поскольку видимое зависит от точки зрения смотрящего. Оптические игры предлагает "Исправительное учреждение", созданное по проекту Василия Лизунова и Archpoint. Нет, это не тюрьма. Это еще один храм не совсем уединенного размышления. Он идеальное место для селфи - поскольку перед зеркалами, выстроенными в круг на полянке, стоят стульчики. И это неплохое место для размышления о главном и о себе.

Круговая панорама отсылает, конечно, к образу паноптикума Фуко. Но почувствуйте разницу. У Мишеля Фуко наблюдатель в центре мог легко контролировать находящихся в камерах, расположенных по кругу. Но в круге, нарисованным Лизуновым, нет стен, и зритель может свободно зайти и выйти. И, конечно, тут нет надзирателя. Зато об оптике наблюдателя напоминает глазок, вмонтированный с другой стороны в зеркало. Взгляды наблюдателя и человека перед зеркалом могут встретиться, но видят ли они друг друга? И существует ли один для другого? Или каждый из них - вроде персонажей стихотворения Хармса? Без Бергсона тут не разберешься…

Совсем по-другому выстраивает оптику на "Площади церемоний" бюро "Megabudka". На площадь ведет проспект от "Ротонды". Сама площадь, впрочем, ведет себя неправильно. Она залезает в лес, окружена столбами, которые обрисовывают контур то ли поляны, то ли здания. А перед площадью сидит Смотрительница, строго указывая, что здесь вам не город и что по потрескавшемуся асфальту с художественным кракелюрными линиями нельзя ходить. Треснувший асфальт почему-то не заменили плиткой. Он стал памятным объектом из далекого прошлого. Табличка на нем "По асфальту не ходить!" кажется странно знакомой. Как, впрочем, и строгая Смотрительница.

Пространство вдруг начинает работать как просцениум, вовлекая зрителя в игру, а заодно возвращая нас из природной среды к правилам театра, города, социума. Публичное место превращается в место для публики, а действующим лицом становится каждый. Великолепная работа архитекторов, которые создал сцену, площадь, театр, социальные отношения, вроде бы просто расставив столбы в лесу, положив "коврик" асфальта на входе и посадив рядом "консьержку" в платочке.

Танец в овраге

Утопия "Белого города", вторгающегося со своими учреждениями в лес, обещает еще и ночную жизнь под звуки несмолкающего диско. Удивительно ли, что приютом последнего объекта, который не прочь напомнить, как все начиналось с идеи сотрудничества с природой, с умения слушать и слышать ее, стала маленькая площадка на склоне оврага. "Источник", проект Антона Кочуркина, - это место, куда можно сбежать от утопии "Белого города". Здесь ковры расстелены на траве. Стволы деревьев обернуты клетчатой тканью или одеты в саронг, как живые существа. Здесь можно лежать. Или листать книгу Антона Кочуркина "Источник" - о проектах "Архстояния" за 20 лет, о пути к природе и к самим себе.

А потом - в глубине оврага вдруг видишь три круга, с переходами между ними. Это сцена. И здесь танцовщики, участники фестиваля Дианы Вишневой "Контекст", танцуют на музыку Константина Чистякова. Балет называется "Состояние леса". И этот спектакль, где зрительный зал временно разместился на склоне оврага, одно из сильнейших впечатлений нынешнего "Архстояния". Зайчики лучей света, играющих с листвой, деревьями, зрителями… Шаги танцоров, поднимающися из невидимой глубины оврага на сцену. Пластика танцовщиков, которые перемещаются с большой сцены на меньшую и совсем маленькую, - это пластика природного жеста боли, страха, поддержки, тяготения друг к другу, вытеснения, умирания… И робкой надежды, что человеку нужен источник жизни, а не только искусственный интеллект. Что ему нужен лес, зелень лугов, пение птиц и стрекот цикад… Разве не с этого началось "Архстояние"? С осознания, что мир может быть прекрасным?