Кирпичи в чемодане и домашний музей

Обычный человек пройдёт мимо таких зданий. Но только не тот, кто всерьёз интересуется заброшенными сооружениями и их историей. Увидеть изнанку Курска нам помогла исследователь городской старины Екатерина Бирюкова. А были ли сокровища императрицы? Людей с таким редким увлечением называют урбантуристы (от английского слова urban – «городской» и русского «турист». – «КП»), но это общее название. Тех, кто специализируется на крышах, – руферы, на подземках, – диггеры. – Наземные – сталкеры, от английского stalk – слежка. Я больше наземный урбантурист, – объясняет Катерина. По образованию она педагог-географ, любит путешествия, несколько лет назад увлеклась историей. В детстве, как и многие, Екатерина любила полазить по подвалам и чердакам, но, говорит, без фанатизма. Он пришёл потом, когда девушка начала собирать в заброшенных зданиях сохранившиеся предметы – неодушевлённые свидетельства прошлой жизни. – По сравнению с Петербургом или Тверью в Курске всё уже найдено, – сетует Катерина. – В основном курские заброшки представляют собой расселённые двухэтажки, но есть и здания с историей. В двадцатом году, когда начался карантин, сидели по домам, и мы с кумой решили вести канал на Ютуб (в настоящее время платформа в России недоступна. – «КП»). Мне как раз попался любопытный контент – блогер собирал по заброшенным деревням артефакты, и я решила, что тоже так хочу. Стали ездить по городам и весям. Начинается наша импровизированная экскурсия по центру Курска. На улице Сонина без проводника не сразу найдёшь вход в тот самый тоннель, пролегающий под Курском и обросший домыслами и мифами. До 1832 года здесь, напротив здания Дворянского собрания, находился особняк графа Гаврилы Волькенштейна, у которого был крепостным великий артист Михаил Щепкин. Где-то под землёй, считает Екатерина, могли остаться подвалы. – Тоннели, видимо, появились в советское время, когда Кур уже обмелел, – рассказывает она. – На берегу, вероятно, находилась мельница купца Дерюгина, иначе какой был смысл строить здание у воды, где подтапливаются подвалы? Но это не заброшка. Четыре года назад, когда тоннель не был зарешечен, Екатерина проходила по началу тоннеля, прямо к реке. – Тут неглубоко. Был бы профессиональный фонарь, прошла бы дальше, – говорит девушка. – Я была в аксайских подземельях в Ростове, там переплетаются длинные тоннели-коридоры, в которых можно заблудиться. Здесь не заблудишься – прямая ветка, три П-образных тоннеля, посередине большое широкое помещение. Кстати, в старину Кур был судоходной рекой. – По легенде, в этом месте затонула баржа с золотом Екатерины II, когда она приезжала в Курск, – рассказывает Екатерина. – Точно можно сказать, что здесь действительно торговали купцы, плавали лодки, так как у нас проходила Коренская ярмарка. С Тускари какие-то лодки с товаром могли плыть к рынку, чтобы ближе подвезти его. Конечно, что-то могли потерять, что можно найти с металлоискателем. Здесь было сильное наводнение в конце XIX века, вошедшее в историю. А тоннеля не было, он появился в советское время, после войны. Тоннель выходит на поверхность за Центральным рынком, откуда в лабиринт не попасть. Туда мы и направляемся, прежде сфотографировав расположенный на Сонина архив духовной консистории (сама консистория находилась на месте нынешних автостоянок) и заброшку на улице Гайдара. Она буквально сыплется на глазах, поэтому внутрь не заглядываем. Екатерина признаётся, что переживает, когда заброшенные здания сносят, но и когда их реставрируют, это вызывает у девушки смешанные чувства. – Сегодня шла с работы, сфотографировала отреставрированную заброшку в переулке Радищева – это дом купцов Горбуновых. А вот что было… – Екатерина показывает фото этого же здания, когда оно не было заброшенным. – Одной заброшкой меньше, но лучше пусть отреставрируют, чем совсем снесут. Собеседницу беспокоит и усадьба купца Константина Тахтамирова с двумя изразцовыми печами. – Она в Суджанском районе, туда сейчас ездить нельзя. Понятное дело, не до заброшек, – вздыхает Екатерина. – Вообще лучшие усадьбы в глуши, например, под Суджей, в Рубанщине, усадьба Тахтамирова. Укусила летучая мышь Окружающие не всегда с пониманием относятся к увлечению Екатерины. Кто-то удивляется: «Зачем тебе это?», «Опасно», «Несерьёзное увлечение», «Ты же девушка!»… – Это больше, конечно, мужское занятие, – соглашается Катерина. – Ребята могут и через забор перемахнуть, и какие-то технические моменты, которые пригодятся, например, на брошенном заводе, знают лучше. Сама я была на «Химволокно», но те корпуса уже снесли. А увлечение заброшками, с одной стороны, даёт эмоции, адреналин, с другой – обнаружив интересную заброшку, начинаешь искать её историю и так лучше узнаёшь свой город. Особенно интригует собеседницу альтернативная история, правда, с отношением к ней она до конца не определилась, но, говорит, в любом случае интересно пройти по грани реальности и легенд. – Возможно, многие старые дома построены на более старых фундаментах. На такие мысли наводят, например, подземные окна подвала больницы на Зелёной, которые мне довелось увидеть, – философствует Екатерина. Во время поездок по другим городам курянка старается посетить в них интересные заброшки, иногда привозит найденные там предметы, чаще всего это клеймёные кирпичи. – Как-то в поезде попутчик, помогая мне поставить на верхнюю полку тяжёлый чемодан, поинтересовался: «У вас что там, кирпичи?» Я не призналась, что так и есть, – со смехом вспоминает Катерина. Только из Петербурга она привезла домой штук пять кирпичей. Мечта девушки найти кирпич с клеймом графа Константина Клейнмихеля (почётного гражданина Курска, крупного помещика, фабриканта. – «КП») – настоящий раритет для коллекционеров. Екатерина побывала в заброшках в Твери, в Осташково, куда ехала специально ради своего увлечения и чтобы искупаться в Селигере, побывала в Торжке, Калуге, в Москве и Петербурге. – В Льговском районе, в усадьбе, была в склепе, а самую большую заброшку видела в Санкт-Петербурге, это старое почтовое здание, такое большое, что не во всех частях его побывала, – рассказывает она. Насчёт опасностей этого увлечения противники урбантуризма в чём-то правы, признаёт девушка. – Как-то поехали в заброшенную деревню с блогером, который снимал по ночам Дмитриевский район. У меня в руках – фонари, а у него – серьёзное оборудование, которое уронить нельзя, а вокруг летучие мыши, – рассказывает собеседница. Одна из летучих мышей запуталась у Екатерины в волосах. Девушка почувствовала укус, а дома обнаружила на ухе две точки. Пришлось для профилактики делать уколы от бешенства. Во время приключений сталкерам встречаются голуби, собаки, кошки и крысы. А иногда, говорит Екатерина, в заброшенных домах можно встретиться даже с призраком. – В Москве за станцией «Комсомольская», в районе площади трёх вокзалов, меня заинтересовала большая заброшенная территория, складские помещения железнодорожной станции. Я отправилась туда в поисках кирпичей, узнав в группе по интересам, что они там есть. На этой заброшенной территории я встретила парня с металлоискателем, – рассказывает наша собеседница. – Я и сама как-то купила простенький детектор, но ничего не нашла, кроме ржавых железяк и одной советской монетки. Один раз знакомый блогер, с которым объездили много деревень в сторону Фатежа и Дмитриева, прислал мне исходник фотографии – лицо призрака в окне заброшенного дома. Платье для невесты Не обходятся похождения по заброшенным зданиям и без забавных приключений. Как-то во время ковида Екатерина отправилась на поиски артефактов с друзьями на улицу Бойцов 9-й дивизии. Проголодавшись, сталкеры решили заказать пиццу. – Звонит курьер, сообщает: «Я пришёл к этому дому, но, кажется, здесь никто не живёт». Не впечатлил его невзрачный зелёный домик. «Нет, всё правильно, – говорю, открываю ставни, протягиваю карту для оплаты. Курьер даже не удивился. А пиццу мы съели при фонариках. В той заброшке я нашла интересные часы, – рассказывает курянка. Среди находок Екатерины – несколько изразцов, одна плитка белая с синими цветами. – Руинированный объект как будто для меня лежал в Осташково, – рассказывает она. – Есть ещё прялка из найденных в заброшках артефактов. Пыталась вывезти огромный сундук, но он в багажник не помещается, и никто не берётся его перевозить. В домашнем музее Екатерины есть ухваты, кувшинчики. В основном находки попадаются в деревенских домах. На Ендовищенской внимание собеседницы привлекает проём на уровне подвала – так называемый залаз. При виде его в глазах Екатерины появляется блеск. Она мигом исчезает в нём и через несколько минут появляется, довольная, с серией сделанных внутри снимков. – Увидев залаз, нужно нырять в него немедленно, потому что уже завтра его могут заделать и такой возможности больше не представится, – замечает девушка. Сворачиваем на Большевиков, перед нами зелёный забор, за которым находились подвалы купца Маслова. – Там, в подвалах, были винные погреба, – рассказывает она. – Раньше здесь находили старые бутылки с клеймами, но я тогда ещё не увлекалась убрантуризмом, вообще, кроме центральных улиц, город толком не знала. В детстве уезжала на каникулы к бабушке в деревню, где, конечно, мы обустраивали «штабы» в заброшках. К интересным залазам Екатерина обычно подготовлена. Выходить из дома предпочитает в удобной одежде, которую не жалко, часто из секонд-хенда. Но есть в гардеробе курянки и «бальные» наряды, приобретённые специально для того, чтобы сделать в них атмосферные фотосессии на фоне полуразрушенных стен. Однажды в доме Толубеева и вовсе сфотографировалась в найденном там свадебном платье. – Говорят, плохая примета – надевать чужой подвенечный наряд, но я считаю, приметам верить не стоит, а фотография получилась интересная, – замечает девушка. На Дзержинского, 62, куда мы направляемся, расположена одна из немногих заброшек, куда ещё можно зайти внутрь, – бывший доходный дом дворянина Вячеслава Толубеева, постройка XIX века. Стремительно разрушающееся здание хранит приметы средневековой архитектуры. Сам Толубеев жил в одной из квартир этого дома, другие сдавал. Позже, с 1898 по 1913 год, в здании размещалось бельгийское анонимное общество «Курский трамвай», которым владел Генрих Львович Далербу. Последним владельцем здания, до того как оно было передано под квартиры, был купец Самуил Шаевич Черняка. Речь о сносе здания шла ещё в 2010 году, позже оно было признано объектом культурного наследия. Сквозь кладку на самом здании уверенно тянутся ввысь деревья, внутри – разруха. Белое платье в доме Толубеева по-прежнему лежит на полу. Рядом обломки мебели, обрывки обоев. – Посуда на полках стоит так же, как стояла в прошлый раз, никто не трогал её, – берёт в руки одну из чашек Катерина. Однако с собой возьмёт в этот раз не её. Внимание нашей героини уже привлекли два клеймёных кирпича. Один из них, поменьше, с тиснением «В. Г.» Катерина кладёт в рюкзачок. Вероника ТУТЕНКО Фото автора и из личного архива героини материала